В твоей власти - Страница 21

Зейн поменял положение и взял хлеб. Он откусил немного и начал медленно жевать, обдумывая дальнейший рассказ. Проглотив хлеб, он спокойно продолжил:

— Для меня не существовало никаких запретов и границ. Я довел до отчаяния мать и заслужил презрение отца. Да, именно заслужил. Мой отец был мудрым и серьезным человеком, всегда следовавшим идеалам чести, которых не было у его сына. Я был тем сыном, который думал только о покупке последней модели машины или об очередной тусовке в ночном клубе. В этом мне помогали многочисленные друзья в Европе. Вместе с ними я предавался развратному образу жизни.

Софи была потрясена. Зейн казался человеком, поглощенным мыслями о преумножении богатства. Она не могла поверить его словам. Он беспокоился о своей семье и своей стране и совершенно не был похож на того человека, которого описал в своем мрачном рассказе.

— Мой отец предупреждал, что подобное поведение приведет к трагедии или даже смерти. Но мне было все равно. Я никогда не думал о последствиях — деньги и власть всегда спасали меня от них: если я разгромил номер в гостинице, то в любой момент мог заплатить за причиненный ущерб и все немедленно приводили в порядок. Когда я попадал в аварию, то лишь щедро платил владельцу машины, чтобы тот убирался прочь. Когда мне надоедала очередная любовница, я покупал ей какую-нибудь безделушку. Женщина приходила в восторг и дальше шла своей дорогой, гордясь кратковременным романом с шейхом. Да, долгие годы я жил без проблем.

Софи смотрела ему в глаза, пытаясь прочитать его мысли, понять, что он чувствует и о чем сейчас думает, но видела лишь пустоту, бездонную пропасть.

— Что изменилось? Что-то должно было случиться. В противном случае ты бы до сих пор продолжал вести беззаботный образ жизни.

Да и кто бы удержался от соблазна предаться развлечениям и удовольствиям, имея деньги и власть? У Софи никогда не было такой роскоши и богатства, и ей всегда приходилось много работать. Если бы ее жизнь была другой — наполненной лишь счастливыми и беззаботными моментами, возможно, у нее бы не было проблем с личной жизнью.

— Ты не ошиблась. Кое-что изменилось. Отец оказался прав.

— Что ты имеешь в виду?

Он резко выдохнул и опустил взгляд, а его тело напряглось.

— Зейн, — настаивала Софи, — о чем ты говоришь?

В палатке воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками дождя. Внезапно Зейн поднял глаза на Софи.

— Мой отец говорил, что мое поведение рано или поздно доведет до трагедии. Он считал, что я словно призываю смерть. Так и случилось, Софи. Из-за меня умерла моя сестра.

Глава 7

Признание Зейна повисло в тишине. Тяжелый шлейф молчания окутывал все вокруг, и Софи широко открытыми глазами смотрела на шейха. В этой давящей тишине ей было даже тяжело дышать в ожидании его объяснений.

Но он молчал, уставившись сквозь нее на стены палатки. Возможно, мыслями он был в далеком прошлом.

— Зейн? — позвала Софи. Ее голос нарушил тишину, сливаясь с шумом дождя. Казалось, ее вопрос на мгновение привел его в чувство.

Зейн продолжал молчать, и лишь его плечи поднимались и опускались в такт прерывистому дыханию. Потом он резко бросил взгляд на Софи, будто бы и не было этих минут тишины. Но он все еще думал о прошлом, о своей вине, Софи была уверена в этом.

— Я виноват в смерти моей младшей сестры Жасмин. — Он повторил, подтверждая себе и Софи сказанное.

Зейн вчера уже упоминал о своей сестре, но Софи и представить не могла, что за этим упоминанием скрывается мрачная тайна. А сейчас… Софи воспроизвела в памяти статьи о смерти принцессы в какой-то стране. Мозг с трудом пытался связать воспоминания с новыми фактами. Теперь Софи собиралась узнать как можно больше подробностей этой трагедии.

— Жасмин была младше тебя?

— На два года. Лейла, моя вторая сестра, тогда была еще ребенком. Мы с Жасмин дружили и души друг в друге не чаяли. Часто вместе попадали в неприятности. Все изменилось в тот момент, когда я повзрослел и начал жизнь, в которую не собирался впутывать сестру. Конечно, я не хотел, чтобы моя сестра вела беспорядочную половую жизнь или пила до беспамятства. Эта жизнь подходила мне, но для нее была закрыта. Я не знаю, о чем только думал. Я не понимаю, как мог быть таким циничным тогда, шестнадцать лет назад.

— Почему я ничего об этом не слышала? Если в твоей стране произошла трагедия, то о ней бы писали до сих пор.

— Да, писали бы. Если бы кто-то действительно знал, как все было на самом деле.

— Ты уверен, что хочешь все мне рассказать?

Софи хотела дать Зейну возможность отказаться. Шанс оставить все как есть, оставить ее в неведении. Она не хотела подталкивать шейха к откровенности, ведь последствия их разговора неизвестны — Софи так или иначе должна была предоставить информацию своему боссу.

«А ты никогда не думала, сколько еще жизней он может разрушить?» — пришла ей на ум предательская мысль, отозвавшись болью.

Нет, сейчас это не имело никакого значения. Она решила помочь Изабель, и она сделает это.

Зейн поднял на нее темные глаза.

— Я все расскажу. Ты можешь сама решать, что делать дальше. Тебе нужны пикантные подробности моей жизни, и сейчас ты их услышишь.

— Ты хочешь сказать, что мне нужны эти грязные тайны ради очередной сенсации? — В горле у нее пересохло.

— Не сомневаюсь, да и разве это имеет значение? Ты — журналистка, и можешь получить хороший материал. Это все, что тебе нужно.

Софи почувствовала комок в горле и накатывающую боль.

— Речь пойдет о Джеймсе Чатсфилде?